ОТ
РИМА К
ТРЕТЬЕМУ
РИМУ
XXXV
МЕЖДУНАРОДНЫЙ
СЕМИНАР
ИСТОРИЧЕСКИХ
ИССЛЕДОВАНИЙ
Капитолий
21-22 апреля 2015 г.
И. Ю.
Смирнова
Институт
российской
истории
Российской
Академии
Наук
Москва
РИМ
- ПЕТЕРБУРГ -
ИЕРУСАЛИМ:
РЕЛИГИОЗНОЕ
ПРИСУТСТВИЕ
В СВЯТОЙ
ЗЕМЛЕ В XIX В.
Для
всех
христианских
держав и
народов Святая
Земля и
Иерусалим —
это, прежде
всего, место,
исполненное
особого
духовного
значения,
место, куда
на
протяжении
многих веков
устремлялись
караваны
христиан-паломников.
Чрезвычайно
насыщенным
событиями,
сыгравшими
ключевую
роль в
истории Святой
Земли,
является XIX
столетие,
когда европейские
державы,
прежде всего
Англия и Франция,
стали
активно
продвигать в
Сирии и Палестине
свои
политические,
экономические
и религиозные
интересы. Для
России, у
которой не
было
экономических
интересов ни
в Сирии, ни в
Палестине,
это время
связано,
прежде всего,
с ростом
православного
паломничества
к святым
местам.
Для
истории
конфессионального
присутствия
в Святой
Земле
особенно важны
30-е годы XIX в.,
когда, по
выражению
одного
британского
путешественника,
«Иерусалим
становится
центром общего
притяжения»[1].
Католическое
присутствие
в Святой
Земле до
середины
40-х годов XIX в.
было
представлено
в основном
францисканцами,
которые
приезжали
преимущественно
из Италии и
были подчинены
настоятелю
(реверендиссимусу)
с титулом
стража (кустод,
гвардиан)
Святой Земли.
Согласно
уставу
ордена, он должен
был быть
выходцем из
Италии[2]. Главной
задачей
францисканцев
в Святой Земле
было
сохранение
принадлежащих
им святых
мест и
приобретение
новых.
В начале
египетского
правления
возобновляют
свою
деятельность
кармелиты,
монастырь
которых на
горе Кармил
(Кармель) был
полностью
разрушен во
время
Морейского
восстания.
Единственный
оставшийся
в живых
кармелитский
монах фра
Джиованни
Баптиста из
Фраскати на
собранные в
Европе,
Америке и
России
пожертвования
восстановил
монастырь,
который уже в
40-е годы
называли
«великолепнейшим
на всем
Востоке»[3].
Монастырская
церковь была
освящена 12
июня 1836 г.,
затем
построено и
все
остальное. К 1840 г.
число
монахов в
общине
выросло до 20
человек, они
оказывали
местному
населению
медицинскую
и благотворительную
помощь. Впоследствии
при
монастыре
была открыта католическая
школа для
местных
арабов, ставшая
со временем
ведущим
образовательным
центром в
Палестине[4].
В 1831 г.
в Сирии
возобновили
активную
деятельность
иезуиты и
греко-католики
во главе с униатским
Патриархом Максимом
III (Мазлум) с
титулом
Патриарха
греко-католического
Антиохии,
Александрии
и Иерусалима.
Много лет
спустя
кардинал
Лавижери,
основатель
ордена Белых
братьев и
духовной
семинарии для
греко-униатов
при базилике
Святой Анны в
Иерусалиме,
объявил
методы
униатской пропаганды
наиболее
эффективными,
называя латинизацию
восточных
народов
«одной из плачевнейших
ошибок
находящихся
на Востоке
миссионеров»[5].
Греческие
Патриархи
Антиохии и
Иерусалима,
Мефодий и
Афанасий, не
имея средств
противостоять
западному
прозелитизму,
обращались
за помощью к
Православной
России. В 1839 г. в
Бейруте было
учреждено
русское
консульство
во главе с
Константином
Базили, в
задачи
которого,
помимо
организации
православного
паломничества,
входило оказание
материальной
помощи
Патриархатам,
дипломатическая
поддержка
грекам в спорах
за святые
места, противодействие
униатскому
духовенству.
Широкий
резонанс в
церковных и
дипломатических
кругах
вызвало
учреждение в
1841 г. англо-прусской
епископии во
главе с
епископом
М.С. Александером,
юрисдикция
которого распространялась
на Сирию,
Халдею,
Египет и
Абиссинию, а
также «на все
будущие
протестантские
объединения,
которые
будут
приняты в
общение с его
Церковью»[6].
Великобритания
опередила
другие
державы,
первой
учредив в
Иерусалиме
консульство
и церковное
представительство.
С этого момента
начинается
соперничество
между конфессиями
за
приобретение
приверженцев
из местного
населения. Опасаясь
усиления
протестантского
влияния,
католики
предполагали
даже
выступить против
них в союзе с
православными[7].
В
отличии от
других
держав,
Россия не
стремилась к
расширению
своего
дипломатического
и церковного
присутствия,
и только в 1843 г.,
российское
министерство
иностранных
дел, осознав,
что одного
консула в
Бейруте
недостаточно,
командировало
в Иерусалим в
качестве наблюдателя
архимандрита
Порфирия
(Успенского).
Между тем,
консул
Базили
приступил к
устроению
первых
православных
школ. Правда,
преодолевать
пришлось не
столько
сопротивление
турецких
властей,
сколько
инертность
иерусалимских
греков, не
заинтересованных
в
просвещении
арабской
паствы и
тративших
русские
деньги на
приобретение
земельных
участков и
недвижимости.
«Решительно
они все гонители
просвещения
духовенства,
– писал Базили
о
святогробских
иерархах»[8].
И тем
не менее
Базили
удалось
открыть несколько
православных
школ в
Палестине и
Сирии, после
чего
французский
консул в
Иерусалиме,
граф де Лантиви, просил
министра
иностранных
дел Ф. Гизо
«срочно
открыть в
Иерусалиме
два католических
учреждения,
чтобы
создать
противовес
влиянию
англикан и
русских
православных»[9]. В
1846 г. в Газире
(в
окрестностях
Бейрута)
иезуиты
открыли знаменитую
впоследствии
восточную
семинарию
св. Франциска
Ксаверия[10]. Если
раньше
католические
миссионеры
занимались
оказанием
социальной,
медицинской,
денежной
помощи, то
теперь
акцент был сделан
на
образование.
В
середине
40-х гг. XIX в. на
иерусалимскую
сцену практически
одновременно
выходят
видные церковные
деятели:
преемником
английского
епископа Александера
стал Самуил
Гобат, двадцать
лет перед
этим
возглавлявший
Лондонское
библейское
общество в
Египте и Месопотамии;
в 1847 г. была
учреждена
Русская Духовная
Миссия
в Иерусалиме
во главе с
архимандритом
Порфирием; в том же году
Папа Пий XI
восстановил
Латинский
Патриархат в
Иерусалиме,
главой
которого
стал Джузеппе
Валерга (1813-1872), бывший
перед тем миссионером
в Сирии,
Месопотамии
и Персии.
Как было
отмечено в
католических
источниках,
«для Святого
Града начиналась
новая эпоха»[11].
С
патриаршеством
Валерги
связано
создание
комплексной
инфраструктуры
католических
учреждений в
Сирии и
Палестине. Но
на первых
порах его
встретило в
Иерусалиме
упорное
сопротивление
францисканцев,
которых
поддержали
почти все католические
государства.
Прошло
несколько
лет, прежде
чем Валерга,
при
поддержке Пия
XI и
императора
Франции
Наполеона III,
стал реальным
главой всех
католических
общин, сохранив,
впрочем, за
францисканцами
звание
хранителей
святых мест
Римско-Католической
Церкви в
Иерусалиме[12].
Свою
деятельность
Валерга
начал не с
Иерусалима, а
с его
окрестностей.
Первую
резиденцию,
церковь и
духовную
семинарию он
устроил в
уединенном
селении
Бейт-Джале,
находящемся
на пути между
Иерусалимом
и Вифлеемом. «Когда
Иерусалим будет
заключен в
тесный круг
латинских
общин, —
рассуждал он,
— когда эти
общины,
постепенно
расширяясь,
будут
стеснять
этот круг, тогда
Иерусалим
должен будет,
в конце концов,
сделаться
латинским»[13]. О
патриарших
семинаристах
говорили, что
они «глубоко
преданы
своему
попечителю и
покровителю,
который, в
свою очередь,
совершенно
отечески заботится
о них. Их
набирают со
всего
поморья сирийского,
с путей и
распутий, и
из жалких бедняков
без хлеба и
одежды
делают
хорошо образованными
людьми и,
разумеется,
ревностными
пропагандистами
в желаемом
Римской
курии духе»[14]. В
самом же
Иерусалиме
строительство
школ, госпиталя
и сиротского
дома
началось только
в 1852 г.[15]
Ближайшим
помощником
Валерги стал
каноник
патриаршего
клира и
профессор
семинарии в
Бет-Джале Дон
Беллони. Для
брошенных
детей и сирот
он устроил
приют в
Вифлееме (1862).
Позже он
поручил
содержание
приюта общине
Салезских
братьев,
призванных
им из Турина[16]. Беллони
открыл
учительскую
семинарию, земледельческую
школу в
Бейт-Джемале
(1878), сельскохозяйственную
школу в
Кремизане
близ Вифлеема
и большой
сиротский
приют в
Назарете[17].
В 1855 г. у
Валерги
появилась
сильная
поддержка в
лице
Альфонса
Марии
Ратисбонна
(1814-1884), выходца из
богатой
еврейской
семьи,
находившейся
в родстве с
Ротшильдами.
В январе 1842 г. (в
то самое
время, когда
английский епископ
Александер,
также
крещенный
еврей, прибыл
в Иерусалим)
Ратисбонн
принял крещение
в церкви
святого Андрея делла
Фратте в
Риме, после
явления ему
Пресвятой
Богородицы. В 1847 г.
он принял
священный
сан и стал
ревностным
миссионером
и
проповедником.
В 1856 г. он основал
монастырь
Сестер Сиона
на Крестном
пути,
известный
под
названием «Ecce Homo».
В 1861 г. им был
организован
приют в
Айн-Кареме,
месте рождества
Иоанна Крестителя,
для 300 девочек
сирот, среди
которых были не
только
католички, но
и православные,
мусульманки
и еврейки[18]. В 1874 г.
при женском
монастыре
«Сестер Сиона»
Ратисбонн
основал
сиротский
приют для
мальчиков,
названный им
«Приютом св.
Петра
Сионского»[19], где
воспитанники
обучались
сельскому
хозяйству и
ремеслам[20].
Необходимые
на
строительство
пожертвования
Ратисбонн
собирал в
Европе —
Франции, Испании,
Бельгии и
Англии.
Летом
1856 г., во
Франции,
Ратисбонн
познакомился
с известной
благотворительницей
княгиней
Латур
д’Овернь (de la Tour d'Auvergne), уроженкой
Флоренции,
дочерью
итальянского
поэта и
министра
Пьемонтского
двора Дж.К.
Босси. В ноябре
того же года
княгиня
приехала в
Иерусалим,
где основала
кармелитский
монастырь на
Елеонской
горе (Carmel du Pater Noster), на
месте, где
Христос
научил
апостолов Молитве
Господней.
Одиннадцать
лет ушло у княгини
на
приобретение
земли, два
года — на археологические
раскопки и
еще два года
на строительство
монастырского
комплекса.
Помимо
названных
деятелей в
Святой Земле
трудились
опытные
миссионеры из разных
монашеских и
полумонашеских
орденов, а
также белое
духовенство[21], в числе
которых были
французы,
итальянцы, испанцы,
далматинцы и
греки-униаты[22]. Женскими
школами для
подготовки учительниц,
а также больницами
занимались
монахини женских
орденов — сестер
св. Иосифа,
приехавших в
Иерусалим в 1857 г. по
приглашению
Патриарха
Валерги, Назаретских
сестер,
сестер Сиона[23].
Миссионеры
Валерги
создавали
передвижные
станы и
миссионерские
станции в
отдаленных арабских
деревнях, о
которых мало
заботилось
православное
духовенство.
Они проповедовали,
открывали
школы,
создавали
приходы — и все
это в
условиях
острого соперничества
с
представителями
других
конфессий,
прежде всего
с миссионерами
Самуила
Гобата, при котором
прозелитизм
как среди
православных,
так и среди
католиков «превратился
в основной
принцип
действия»[24].
Иерусалимская
православная
Патриархия, столкнувшись
с массовым
переходом
православных
арабов в
католицизм и
протестантство,
вняла,
наконец,
советам
русского
консула и
архимандрита
и на присланные
из России
деньги
активно
приступила к
устройству
школ и
училищ, при
содействии
Всероссийского
Св. Синода.
Были устроены
школы в Иерусалиме,
Вифлееме,
Яффе,
Назарете,
Акре и в др.
местах; в
каждой
деревне существовали
приходские
школы.
Антиохийский
Патриарх
Мефодий
учредил
несколько училищ
в Дамаске,
Бейруте,
Триполи и
Антиохии[25].
Крымская
война на
несколько
лет прервала русские
проекты и
инициативы,
но сразу после
Парижского
мира была
сформулирована
новая
концепция
русского
церковного
присутствия в
Иерусалиме,
ставшего, по
словам
вице-канцлера
князя А.М.
Горчакова,
«центральным
пунктом не
только
Востока, но и
Запада, на
который
устремлено
внимание
всей Европы»[26]. В 1857 г.
была
возобновлена
Русская
Духовная Миссия
в Иерусалиме,
во главе
которой был
поставлен
епископ
Кирилл
(Наумов). К
организации
русской
работы в
Иерусалиме
были привлечены
члены
Императорской
Фамилии —
императрица
Мария
Александровна
учредила
Благотворительный
фонд для
поддержки
Духовной
Миссии и
православных
школ в Сирии
и Палестине.
Великий
князь
Константин
Николаевич
возглавил
созданный в
Петербурге
Палестинский
Комитет для
строительства
комплекса зданий
и учреждений
для
православных
паломников.
За
чертой
Старого
города в
непосредственной
близости от
Яффских
ворот на
протяжении
1860-1864 гг.
ускоренными
темпами возводились
так
называемые
Русские
Постройки, включавшие
собор Святой
Троицы,
здание Духовной
Миссии и
русского
консульства,
два подворья
на 800 человек,
госпиталь,
жилые дома
для духовенства.
В 1864 г. была
освящена церковь
Русской
Духовной
Миссии во имя
святой
мученицы
царицы
Александры, а
в 1872 г. -
Троицкий
собор. С
Русских
Построек
началось
освоение территорий
за стенами
Старого
Иерусалима.
В
1865 г. в
Иерусалим
назначается
архимандрит
Антонин
(Капустин),
продолживший
устроение
«Русской
Палестины». Первым
делом
Антонин
приобрел
земельный участок
на
Елеонской
горе
недалеко от
места
Вознесения и
начал
строительство
монастыря со
знаменитой
колокольней
под
названием
«Русская
свеча»; в Бет-Джале
им была основана
«русская
школа»; в
Айн-Кариме на
купленном им
участке со
временем
образовался
православный
Горненский
монастырь; в
Гефсимании
усилиями
Антонина — на
пожертвования
русских
великих
князей и в
память императрицы
Марии
Александровны
— был
выстроен
изумительный
по красоте
храм св.
Марии
Магдалины. И
это лишь
малая часть
из того, что
было сделано
русским
архимандритом.
Последующие
достижения
русского присутствия
в Святой
Земле были
связаны с деятельностью
Императорского
Православного
Палестинского
Общества во
главе с
великим князем
Сергием
Александровичем.
Так,
общими
усилиями
представители
европейских
держав в меру
своих сил и
возможностей
участвовали
в церковной
работе и защите
своих
конфессиональных
интересов в
святых
местах Сирии
и Палестины.
Наряду с
миссионерами
трудились
европейские
архитекторы,
созидая архитектурный
ансамбль
Иерусалима и
Святой Земли.
Творения
русского
архитектора
Мартына
Эппингера,
француза
Карла Маусса,
немецкого
протестанта
Конрада Шика,
знаменитого
итальянца —
«певца Святой
Земли» —
Антонио
Барлуцци, работавшего
уже в XX в.,
базилики
которого
называют
«молитвой в
камне», и
многих
других — преобразили
архитектурный
облик
Святого Града
и его
окрестностей.
Основатель
Палестинского
Общества В.Н.
Хитрово,
изучавший
опыт первых
западных
миссионеров
в Святой
Земле, писал
в 1880 г.,
незадолго до
создания Общества:
«Сила
не в силе,
сила в любви.
Сила,
конечно, была
на стороне
правительств,
но любовь — на
стороне той
сотни
частных лиц,
которые
прибыли
вслед за
епископом Александром
и патриархом
Валергою.
Можно оспаривать
предмет их
любви, можно
отвергать
средства ими
употребляемые
для достижения
этого
предмета, но
сама эта
беспредельная
любовь к
святому, по
их понятию,
делу, есть
бесспорно
явление,
заслуживающее
глубокого
уважения»[27].